О наборе в театральную студию Олега Табакова: «В сентябре по всем московским школам пестрели объявления о наборе в детскую студию при театре «Современник». Поскольку об интернате речи не было, занятия планировалось проводить после школы, в дневные и вечерние часы. Олег Павлович любит вспоминать эти цифры: три с половиной тысячи столичных старшеклассников решили попытать счастья на конкурсе в студию. Из 3500 человек учиться оставили 49. Спустя два года, весной 76-го, только 8 из них получили приглашение на актёрский курс Табакова в ГИТИСе, а ещё 4 были отправлены учиться режиссуре.
Из 8 прошедших «селекцию» состоялись в профессии все. Без исключения. Эта цифра, наверное, самая главная. И для «табаковского» подхода к делу очень принципиальная. Тот самый «штучный» отбор на деле означал, что из каждых 450 школьников, пришедших на конкурс, только один пробежал дистанцию длиной в шесть лет от первого прослушивания до вручения гитисовских дипломов.
Прослушивания проходили в старом Дворце пионеров имени Н. Крупской в переулке Стопани на Чистых Прудах. Этот особняк окнами в парк стал первым домом табаковской студии, её детским садом. Несмотря на юный возраст абитуриентов и совершенно несолидный возраст педагогов (самому Табакову не было ещё и сорока, остальные были намного моложе), к конкурсным прослушиваниям подошли очень тщательно. Классической триадой «проза-басня-стих» дело не ограничилось. Будущим студийцам предлагали показывать этюды и наблюдения, взаимодействовать друг с другом.
«Попробуйте нас чем-нибудь испугать», - попросил Табаков. Один за другим абитуриенты входили в класс. Рассказывали страшные истории, шумели и кричали. Посреди этого гвалта неожиданно открылась дверь, вбежала маленькая девочка в туфлях не по размеру и, запыхавшись, прокричала: «Олег Павлович! Там... там Вашу машину... машину украли!..» Табаков не задумываясь сорвался с места и рванул к дверям. Девочка засмеялась. Табаков остановился и быстро подошёл к окну. «Волга» как ни в чем не бывало стояла под окном. Теперь уже в голос хохотала вся комиссия - народ был смешливый. Девочка ни жива ни мертва стояла в дверях, потупив глаза. «Сейчас досмеются и выгонят», - подумала она. Её приняли. Так дебютировала в студии Лариса Кузнецова.
Для ребят, которых Табаков принял в свою студию, детство кончилось в сентябре 1974 года. Днём они учились в школе, а во второй половине дня почти каждый день съезжались со всей Москвы во Дворец пионеров на Стопани и занимались. Актёрское мастерство, сценическое движение, речь. Этюды, наблюдения, отрывки, показы. По итогам каждого семестра - отчисления. Всё как в театральном институте - только лет студийцам было не 18-19, а 14-15, и учились они в восьмом и девятом классах средней школы.
Рассуждая на темы ранней актёрской профессионализации, Табаков неоднократно повторял, как раздражали его в театре многочисленные Джульетты в возрасте Кормилицы и Госпожи Капулетти. Любил рассказывать о дебютах «девицы Гликерии Федотовой» и «девицы Марии Ермоловой» в Малом театре, которые состоялись в 16 лет.
На самом же деле секрет был не в этом. Многие актёры в своих воспоминаниях утверждают, что в 12-14 лет они уже точно знали, кем хотели стать. Судьба была решена, но до возможности осуществить задуманное оставались ещё долгие 3-4 года. Как в жизни, так и в актёрской профессии долгое время ожидания работает против нас. Уходит только юности свойственная лёгкость и свобода, теряется уверенность в собственных силах. Именно это время «молочно-восковой спелости», как любит шутить Табаков, в Студии попытались не упустить. Забрав отрочество и загрузив студийцев актёрской работой «не по-детски», педагоги подарили им возможность вовремя найти самих себя в профессии и в жизни. Бездействие губительно сказывается на таланте. В ком-то оно рождает штампы, в ком-то - комплексы. В Табаковской студии это время, что называется, удачно проскочили.
К счастью, ни у кого из ребят, пришедших в Студию, не было театрального опыта - не было представления о том, «как надо», как правильно. Было только желание - бешеное, почти физиологическое желание актёрской игры. А желание, если верить системе Станиславского, есть действие - осознанное или неосознанное. В Студии ребятам дали возможность действовать. Не играть в профессию, а постигать азы ремесла. Реализовывать собственные стремления не перед зеркалом в прихожей, а на занятиях и репетициях.
Очевидно, что этим учеба здесь отличалась от большинства драмкружков и школьных театров. Здесь игрой, актёрством занимались всерьёз. От этого выиграли ребята, у которых к окончанию средней школы фактически были».
Александр Попов, Времени вопреки. История театрального подвала, в Сб.: «Табакерка». История театрального подвала, или 30 лет спустя, М., «Астрель», 2008 г., с. 27-30.
