Подготовка ТЛ учеников
Подготовка творческой личностью Учеников
Порча творческого коллективаПорча творческого коллектива
X
Маршалы – ученики Наполеона
«Г-н Фэн занимал дом напротив императора и, отправляясь к нему, переходил площадь, где натолкнулся на группу генералов, среди которых был и Ней, рассуждавших между собой, не подвергнуть ли им своего благодетеля судьбе Ромула: убить и закопать его тут же; это казалось им вполне пригодным средством для того, чтобы освободиться от него и вернуться развлекаться в свои особняки; они называли его бичом Франции и т.д. Император, которому г. Фэн с понятным волнением рассказал всю эту сцену, ограничился тем, что назвал их сумасшедшими. Маршал Ней наиболее неприлично вёл себя по отношению к нему после битвы под Москвой. Он жаловался, что, сберегая гвардию, император лишил её плодов полной победы. Он же был особенно жесток в Фонтенбло, дойдя до того, что грозил императору прикончить его, ежели тот не отречётся.
Во время русской кампании в одной деревне, где император из-за тесноты не мог поместить вместе с собой князя Бертье, г. Меневаль, пришедший к этому последнему по военным делам, застал его с заплаканным лицом, с головой, опущенной на руки. Он спросил его о причине горя. Бертье не побоялся ему сознаться, как ужасно видеть себя вечно вовлекаемым в новые затеи. «Зачем, - говорил он, - обладать богатством, дворцами, землями, если все время приходится вести войну и подвергать всё это риску». Наполеон терпеливо переносил их жалобы и часто недостойные упрёки; он их любил, как любят старых товарищей, несмотря на всю их неблагодарность.
До последних лет, говорил г. Меневаль, никто не осмеливался делать замечания по поводу его распоряжений. Общее доверие затем несколько ослабело, но уверенность и стойкость его гения были все те же, как это доказала французская кампания. Если бы при Ватерлоо в конце битвы у него был в распоряжении резерв, в виде гвардии, которую он отказался дать под Москвой, он бы выиграл битву, несмотря на прибытие пруссаков. Я спрашивал у г. Меневаля, был ли он действительно так нездоров при битве под Москвой, как это утверждает общепринятое мнение. Он действительно был простужен и болен, особенно после битвы, когда у него настолько пропал голос, что он уже не мог отдавать устных распоряжений. Он должен был писать свои приказы на клочках бумаги. Но голова у него была совершенно свежа. Однако после битвы под Дрезденом его неожиданная болезнь парализовала все операции, приведя к поражению у Вандома, и т.д. В эпоху консульства он очень страдал от грыжи, которую получил при осаде Тулона. В припадках сильной боли он прижимался к столу или зажимал бок руками; его бледность, худоба в то время объясняются этим болезненным состоянием. Корвисар излечил его, по крайней мере, по видимости, но очень вероятно, что первой причиной болезни, от которой он умер, было это тяжёлое заболевание».
Дневник Делакруа в 2-х томах, Том 1, М., «Издательство Академии художеств СССР», 1961 г., с. 210-211.
