Использование ресурсов системы для решения задачи
Культурологические модели и их применение в других областях деятельности
X
В 1942 году В.В. Налимов формально был освобождён из заключения и оставлен заведовать заводской лабораторией в колонии в Магадане.
«Много вечеров я провёл в беседах с представителями воровского мира. Раньше я относился к ним с ненавистью. Теперь увидел в них людей по-своему честных, умеющих держать своё слово, но в то же время искалеченных морально. Они были своеобразными диссидентами, не принимающими то, что происходило. Борьба была объявлена не государству, не правящей партии, а всему обществу.
Общество, конечно, несло ответственность за всё происходившее. Но несло в разной степени. Вина общества не давала им права паразитировать на нём, тем более терроризировать его. Но они тоже были люди. Тоже страдали, а страдание искупает. Страдали, оказавшись под бременем безумной идеологии, выбранной и отработанной самим обществом. Я понял на их примере, что идеология - любая, - будучи отшлифованной и отточенной, обретает власть, часто деспотическую даже по отношению к своим же приверженцам. Это то, что я сумел разглядеть с позиций анархизма. Позднее это же я увидел в науке, философии, в церковной идеологии, в мире искусства. И главный тиран нашей страны был страшен прежде всего тем, что он олицетворял постреволюционную идеологию, взращенную на революционной свободе.
Как легко любая серьёзная мысль, любое движение обращается в идеологию! Может быть, это самая главная опасность в развитии культуры. Чем сложнее, насыщеннее становится культура, тем больше опасность её идеологизации. Это надо помнить. Это обычно хорошо понимает молодёжь. Она часто бездумно начинает протестовать против самой культуры, создававшейся отцами и матерями. Не то ли происходит сейчас в нашей стране, да и во всём мире, когда звучит «музыка металлистов» и мечется танец освобождающегося от культуры обезумевшего тела. Протест!
Субкультура «воров в законе» интересна для изучения тем, что она откровенно выражена, отчетливо ритуализирована, подчас анекдотична и в то же время трагична. Вот несколько примеров.
1. Я стал уважаемым в этом странном для меня мире. Мои приказы беспрекословно выполняются. Меня предупреждают об опасностях. Я, привыкший тщательно хранить деньги, теперь их оставляю валяющимися на столе. Никто не тронет. Иначе будет сурово наказан без моего ведома.
2. Вот одно из распоряжений. Говорю дневальному из блатных: - Где твой ремень? С тебя штаны падают. Неприлично, здесь женщины. - Не могу носить ремень. - Почему? - Буду похож на мильтона. - Но надень хоть фартук резиновый. У тебя дыры на штанах от кислот. - Не могу. Я же всем говорю, что у тебя здесь «кантуюсь», а не работаю. Какое здесь презрение к труду! Труд, всякий труд, рассматривался как рабский. […]
Равновесие между «ворами в законе» и партийными руководителями было шатким. […]
Лаборатория имела филиал круглосуточной работы у мартеновской печи.
Работа там стандартная.
Выполняли её жены начальников, обученные мною.
Они вели себя как важные персоны, нарушая дисциплину, а отвечать - мне.
Иду к директору - советоваться:
- Это твоё дело. Тебе за них отвечать. - Тогда подпиши приказ о назначении моим заместителем лаборанта из блатарей. - Понял. Подпишу.
И порядок мгновенно установился. Он бил их наотмашь по физиономии за нарушения порядка. А когда они приходили домой, то мужья добавляли, полагая, что это результат незаконного флирта.
И все, конечно, молчали.
Порядок восстановился».
Налимов В.В., Канатоходец. Воспоминания, М., «Прогресс», 1994 г., с. 213-215.
