Я очень увлекался Золя и именно чувственным эффектом его произведений. Влияние Золя на моей работе очень большое. Я об этом даже писал.
Меня исследовательски интересовал вопрос, каким же путём Золя достигает такой поразительной чувственности в своих описаниях.
Для этого я собрал в 1928 году при Институте кинематографии целую исследовательскую группу из двадцати четырех молодых людей (ныне многие из них увешаны орденами и хранят не одну папку со званием лауреатов Сталинской премии).
Между этими двадцатью четырьмя молодыми людьми я разверстал 24 романа из серии Ругон-Маккаров и предложил отобрать по каждому роману кусочки того, где изображаются: 1) сцена любовного экстаза, 2) сцена смерти и умирания и, наконец, 3) патетические отступления Золя на общие темы.
Как известно, каждый роман Золя строго замкнут в рамки одной определённой неповторяющейся среды (железная дорога, городской рынок, гигантский парк, копи, дом из бедных квартир и кабак, модный магазин и т. д. и т. п.).
Поэтому каждая из этих ситуаций, согласно методу натуралиста, реализуется в каждом романе на другом материале среды: в одном любят друг друга на мешках с мукой, в другом - в окружении угольных [мешков], в третьем - среди перьев битой птицы, в четвёртом - на снопах свежесжатой ржи, в пятом - среди зарослей парка и т. д. и т. д.
Я и предположил вполне обоснованно, что, сопоставляя все эти частные случаи и обнажая их от частностей материала, легко будет обнаружить общую закономерность того, в каком виде и по каким общим признакам представлен в каждом частном случае каждый из этих частных материалов.
Так оно и оказалось. Сам же процесс искания этих закономерностей был очень увлекателен. Мои слушатели сыпали из разных углов, сталкивая их между собою, выдержки описания одной и той же ситуации по разным романам.
А я, как жонглёр, схватывая их на лету в спортивном азарте, старался по двум-трём из них тут же на месте улавливать общую закономерность, ища затем в остальных двадцати - тридцати (одинаковые ситуации встречаются в каждом романе и по несколько раз!) уже простое подтверждение просмотренному.
Это была весёлая увлекательная игра, почти без проигрышей: авторитет руководителя требовал мгновенности анализа, азарт мобилизовал все силы сообразительности, а самолюбие не допускало возможности оступаться на публике!
Ворох неоформленных данных этого анализа лежит где-то в стенограммах.
Эйзенштейн С.М., Диффузное восприятие / Метод, Том 1, М., Музей кино; Эйзенштейн-центр, 2002 г., с. 326-327.
