Коррекция инерции мышления
Различные способы корекции инерции мышления
Построение научных моделейПостроение научных моделей
Список задач в явном видеСписок проблем / задач в явном виде
X
Оценка книги «Происхождение видов» самим Чарльзом Дарвином
В своей Автобиографии, впервые изданной его сыном в 1887 году, Чарльз Дарвин так писал о своей книге «Происхождении видов…», впервые изданной в 1859 году:
«В сентябре 1858 г. я принялся, по настоятельному совету Лайелля и Гукера, за работу по подготовке тома о трансмутации видов, но работа часто прерывалась болезнью и непродолжительными поездками в прелестную гидропатическую лечебницу доктора Лэйна в Мур-Парке. Я сократил рукопись, начатую в значительно большем масштабе в 1856 г., и завершил книгу, придерживаясь этого сокращённого масштаба. Это стоило мне тринадцати месяцев и десяти дней напряжённого труда. Книга под титулом «Происхождение видов» была опубликована в ноябре 1859 г. Хотя последующие издания были значительно дополнены и исправлены, в существе своём книга осталась без изменений.
Совершенно несомненно, что эта книга - главный труд моей жизни. С первого момента (своего появления) она пользовалась чрезвычайно большим успехом. Первое небольшое издание в 1250 экземпляров разошлось в день выхода в свет, а вскоре после того (было распродано) и второе издание в 3000 экземпляров. До настоящего времени (1876 г.) в Англии разошлось шестнадцать тысяч экземпляров, и если учесть, насколько трудна эта книга для чтения, нужно признать, что это - большое количество. Она была переведена почти на все европейские языки, даже на испанский, чешский, польский и русский. По словам мисс Бэрд, она была переведена также на японский язык и широко изучается в Японии. Дaжe на древнееврейском языке появился очерк о ней, доказывающий, что моя теория содержится в Ветхом Завете! Число рецензий было очень большим; в течение некоторого времени я собирал всё, что появлялось (в печати) о «Происхождении» и других моих книгах, (тематически) связанных с ним, и число рецензий (не считая появлявшихся в газетах) достигло 265, - тогда я в отчаянии бросил это дело. Появилось и много самостоятельных этюдов и книг по вопросу (об эволюции видов), а в Германии стали ежегодно или раз в два года издавать каталоги или библиографические справочники по «Дарвинизму».
Успех «Происхождения» можно, я думаю, в большой мере приписать тому, что задолго до этой книги я написал два сжатых очерка и что, в конечном счёте, она явилась результатом сокращения гораздо более обширной рукописи, которая, однако, и сама была извлечением (из обширных материалов). Благодаря этому я имел возможность отобрать наиболее разительные факты и выводы. Кроме того, в течение многих лет я придерживался следующего золотого правила: каждый раз, как мне приходилось сталкиваться с каким-либо опубликованным фактом, новым наблюдением или мыслью, которые противоречили моим общим выводам, я обязательно и не откладывая делал краткую запись о них, ибо, как я убедился на опыте, такого рода факты и мысли обычно ускользают из памяти гораздо скорее, чем благоприятные (для тебя). Благодаря этой привычке, против моих воззрений было выдвинуто очень мало таких возражений, на которые я (уже заранее) не обратил бы по меньшей мере внимания или не пытался даже найти ответ на них.
Иногда высказывалось мнение, что успех «Происхождения» доказал, что «идея носилась в воздухе» и что «умы людей были к ней подготовлены». Я не думаю, чтобы это было вполне верно, ибо я не раз осторожно нащупывал мнение немалого числа натуралистов, и мне никогда не пришлось встретить ни одного, который казался бы сомневающимся в постоянстве видов.
Даже Лайелль и Гукер, хотя и с интересом выслушивали меня, никогда, по-видимому, не соглашались со мною. Один или два раза я пытался объяснить способным людям, что я понимаю под Естественным Отбором, но попытки мои были удивительно безуспешны. Я думаю, несомненная истина заключается в том, что в умах натуралистов накопилось бесчисленное количество хорошо установленных фактов, и эти факты готовы были стать на свои места, как только была бы достаточно обоснована какая-либо теория, которая могла бы их охватить. Другим моментом, определившим успех книги, был её умеренный размер; этим я обязан появлению очерка м-ра Уоллеса; если бы я опубликовал книгу в том объеме, в котором я начал писать её в 1856 г., она была бы в четыре или в пять раз больше «Происхождения», и у очень немногих хватило бы терпения прочитать её.
Я много выиграл, промедлив с публикацией книги примерно с 1839 г., когда теория ясно сложилась у меня, до 1859 г., и я ничего не потерял при этом, ибо весьма мало заботился о том, кому припишут больше оригинальности - мне или Уоллесу, а его очерк, без сомнения, помог восприятию теории. Только в одном важном вопросе меня опередили, и моё тщеславие всегда заставляло меня жалеть об этом; вопрос этот - объяснение при помощи ледникового периода наличия одних и тех же видов растений и некоторых немногочисленных видов животных на отдаленных друг от друга горных вершинах и в полярных областях. Это воззрение так сильно нравилось мне, что я письменно изложил его в развёрнутом виде, и мне кажется, что Гукер прочитал написанное мною за несколько лет до того, как Э. Форбс опубликовал свой знаменитый мемуар по этому вопросу. Продолжаю думать, что в тех, очень немногих, пунктах, по которым мы с ним разошлись, прав был я. Разумеется, я ни разу не намекнул в печати, что разработал это представление совершенно независимо (от Форбса).
Вряд ли что-либо другое доставило мне - в процессе работы над «Происхождением» - столь большое удовольствие, как объяснение огромного различия, которое существует во многих классах между зародышем и взрослым животным, и близкого сходства между зародышами (различных видов животных) одного и того же класса. Насколько я в состоянии вспомнить, в ранних рецензиях на «Происхождение» не было сделано ни одного замечания относительно этого момента, и я выразил, помнится, свое удивление по этому доводу в одном из писем к Аза Грею. За последние годы некоторые рецензенты стали приписывать эту идею целиком Фрицу Мюллеру и Геккелю, которые, несомненно, разработали её гораздо более полно и в некоторых отношениях более правильно, чем это сделал я. Моих материалов по этому вопросу хватило бы на целую главу, и я должен был развернуть обсуждение его с большей подробностью, ибо очевидно, что мне не удалось произвести впечатление на моих читателей; однако именно тому, кто сумел добиться этого, и должна быть отдана, по моему мнению, вся честь (открытия).
В связи с этим должен заметить, что мои критики почти всегда обращались со мной честно, если оставить в стороне тех из них, которые не обладали научными знаниями, ибо о них не стоит говорить. Мои взгляды нередко грубо искажались, ожесточенно оспаривались и высмеивались, но я убежден, что по большей части все это делалось без вероломства. Должен, однако, сделать исключение в отношении м-ра Майварта, который, как выразился о нём в письме один американец, обращался со мною, как pettifoger или, как сказал Гексли, «подобно адвокату из Олд-Бейли». В общем же у меня нет никаких сомнений в том, что слишком часто мои труды расхваливались сверх всякой меры.
Я рад, что избегал полемики, и этим я обязан Лайеллю, который ещё много лет назад, по поводу моих геологических работ, настоятельно рекомендовал мне никогда не ввязываться в полемику, так как она редко приносит пользу и не стоит той потери времени и того плохого настроения, которые она вызывает.
Каждый раз, когда я обнаруживал, что мною была допущена грубая ошибка или что моя работа в том или ином отношении несовершенна, или, когда меня презрительно критиковали, или даже тогда, когда меня чрезмерно хвалили, и в результате всего этого я чувствовал себя огорчённым, - величайшим утешением для меня были слова, которые я сотни раз повторял самому себе: «Я трудился изо всех сил и старался, как мог, а ни один человек не в состоянии сделать больше этого». Вспоминаю, как, находясь в бухте Доброго Успеха на Огненной Земле, я подумал (и кажется, написал об этом домой), что не смогу использовать свою жизнь лучше, чем пытаясь внести кое-какой вклад в естествознание. Это я и делал по мере своих способностей, и пусть критики говорят, что им угодно, в этом они не смогут разубедить меня».
Чарльз Дарвин, Воспоминания о развитии моего ума и характера, М., «Издательство Академии наук СССР», 1957 г., с. 130-136.
