«Любопытно, что в эпоху Петра Китай представлялся европейцам и русским в том числе передовой страной по своему научному значению, и можно было тогда думать - для Московского царства, в какую сторону ему надо обратиться - на Запад или на Восток, для того, чтобы приобщиться к мировой науке. Ибо только в петровское время, благодаря успехам точного знания конца XVII - начала XVIII вв. всецело сказалась в глазах современников потенциальная мощь новой науки. Китай в XVII столетии охватывался через иезуитов и другие католические миссии новой наукой в её государственном приложении, и только в начале XVIII в. эта, больше чем столетняя работа потерпела крушение и Китай только после ослабления манчжурских династий создал у себя прочные центры научной работы.
В 1693 г., когда китайский богдыхан Кангси дал широкую веротерпимость, и когда впервые приложения точного научного знания в форме астрономических наблюдений в их прикладном и научном значении были введены в государственную систему Китая, Китай не отставал в своей технике и в её научных основах от положения дел в современной ему Западной Европе, и он был более мощен научно-технически, чем Московское царство того времени.
В 1723 г., когда умер Кангси, который за несколько лет до смерти из религиозных соображений прекратил связь с научной мыслью Запада, Китай сразу оказался отсталым, так как победа ньютонианского представления и новые методы математики в средние века необычайно подняли реальную государственную силу научного знания.
Китай жестоко заплатил за ошибку Кангси, когда в XIX в. оказался беспомощным перед захватом американцев и европейцев».
Вернадский В.И., Научная мысль как планетарное явление / Философские мысли натуралиста, М., «Наука», 1988 г., с. 85-86.