От «лишних людей» до «идиота возвышенного»…
«Уже Лунин почти исчерпал в краткой фразе то, о чём нам надо ещё долго толковать (а у него была эта язвительная манера ослепительных, как молния, фраз): «Мы все - бастарды Екатерины II». Вспомним: в имперском монолите, в громадном теле особой природы возникла малюсенькая прослойка людей - всего из сотни аристократических семейств, явившая нам сгусток какой-то чудовищной энергии, инициативы, таланта, вольнолюбия. Их служба и сама жизнь была феноменом культуры (ведь по манере жить молодого Пушкина от кавалергарда не отличишь). Но ввиду полной неуместности этих «пузырьков шампанского» в большом, плотном теле почти тут же, через несколько шагов, появляются «лишние люди». Уже Грибоедов пишет карикатуру на всё это «кипение» (Чацкого я понимаю именно так); и сам Грибоедов уже отчётливо лишний. Чему он может служить? Какой-то воображаемой империи, будто бы способной пускаться в новейшие промышленные авантюры! Он обнаруживает свою полную абсурдную ненужность... А ещё через несколько шагов появится совсем особый тип человека. Как я называю «идиота возвышенного» или «тридцать три несчастья» - слегка окультуренного неумехи, спотыкающегося о собственные руки и ноги, и весьма агрессивного...
- То есть, если давать литературную «прописку», - тип Епиходова.
- Да, да, именно с епиходовыми, с этим типом сознания мы и по сию пору очень часто имеем дело. В разных вариантах: от «революционного» до воровского.
- Однако, если следовать логике Вашего историко-культурного экскурса, Чехов характером Епиходова отвечал не только далёким, но и ближайшим своим предшественникам».
Гуревич М., «Дьявол играет нами, когда мы не мыслим точно …» (интервью с М.К. Мамардашвили), журнал «Театр», 1989 г., N 3.
