Искушения, как Внутренние обстоятельства
Искушения, как Внутренние обстоятельства
Эффекты ослабления творческой деятельностиЭффекты, которые скорее ведут к ослаблению творческой деятельности…
X
Об эффекте «любимца публики» по Льву Шестову
«Восторги творчества!
Пустые слова, придуманные людьми, никогда не имевшими случая по личному опыту судить о том, что такое творчество, добывшими своё суждение путём умозаключения: если творение доставляет нам такое великое наслаждение, то что же должен был испытать сам творец!
На самом деле обыкновенно испытывает одни огорчения. Всякое есть творение из ничего. В лучшем случае безобразный, бессмысленный, большей частью упорный и твёрдый материал, с трудом поддающийся обработке. Да и неизвестно, как его обрабатывать. Каждый раз в голову приходит новая мысль, и каждый раз новую мысль, на мгновение показавшуюся блестящей и очаровательной, нужно отбрасывать как негодный хлам. Творчество есть непрерывный переход от одной неудачи к другой.
Общее состояние творящего - неопределённость, неизвестность, неуверенность в завтрашнем дне, издерганность. И чем серьёзнее, значительнее и оригинальнее взятая на себя человечеством задача, тем мучительней его самочувствие. Оттого-то большинство людей, даже гениальных, a la longue не выносят творческой деятельности. Как только они приобретают технику, они начинают повторяться, зная, что публика не слишком требовательна и довольно охотно выносит однообразие любимца, даже видит в этом достоинство.
Всякий ценитель искусства доволен, если узнаёт в новом произведении «манеру» художника, и мало кто догадывается, что приобретение манеры знаменует собой начало конца. Художники это хорошо понимают и рады бы отвязаться от своей манеры, которая уже им представляется шаблоном. Но что требует слишком большого напряжения сил, новых мук, сомнений, неизвестности - кто однажды пережил «восторги творчества», другой раз добровольно ими не соблазнится. Он предпочитает «работать» по прежде созданному шаблону, лишь бы быть спокойным и твёрдо уверенным в результатах - благо, кроме него, никто не знает, что он уже больше не творец.
Сколько тайн в мире, и как легко уберечь тайну от нескромных взоров! Писатель взвинчивает себя, чтобы дойти до состояния экстаза: иначе он не берётся за перо. Но экстаз не всякий умеет отличить от других, менее возвышенных видов душевного подъёма. И так как писателю почти всегда нужно сочинять, то он обыкновенно не имеет терпения долго выжидать и при первых признаках одушевления начинает изливаться. Оттого-то так часто под именем экстаза преподносятся нам дешёвые и ничем не замечательные душевные настроения. Особенно легко смешивают с экстазом тот, очень распространённый вид весеннего ликования, для которого наш язык изобрёл известный меткий эпитет. И, в конце концов, «телячий восторг» встречает у публики более радушный приём, чем истинное вдохновение и глубокий экстаз. Понятней - и ближе».
Шестов Лев, Апофеоз беспочвенности: опыт адогматического мышления, Л., «Издательство Ленинградского университета», 1991 г., с. 72-73.
