«Те, кто восхваляет искусство за простор, предоставляемый им деятельности воображения, и упрекает науки за их мнимую «сухость», не сумели, видно, продвинуться в науках дальше таблицы логарифмов. Можно доказать, что научная работа требует несравненно большего участия воображения, чем художественное творчество, хотя проявленная при этом изобретательность и не обнаруживается в закопченном произведении. Можно доказать, что фотонная гипотеза Эйнштейна (1905), гипотеза Опарина о происхождении жизни па первичной «жидкости» (1923) или электронная цифровая вычислительная машина ENIAC, чудесная служанка прикладной математики (Мочли и Эккерт, 1946), представляют собой произведение, потребовавшее больше воображения, чем «Давид» Микеланджело, «Гамлет» Шекспира и «Страсти по Матфею» Баха.
Творческое воображение в науке богаче, чем в искусстве, потому, что ему приходится выходить за пределы чувственного опыта и здравого смысла; оно точнее, чем в искусстве, потому, что ему приходится преодолевать себя и надо стараться быть истинным.
Научное исследование не просто является Dichtung (Поэзия), а имеет тенденцию стать Wahrheit (Истиной).- Однако некоторые из его моментов и некоторые из его результатов, в особенности великие теории, изменяющие наше мировоззрение, настолько же поэтичны, насколько может быть поэтичной сама поэзия».
Марио Бунге, Интуиция и наука, М., «Прогресс», 1967 г., с. 130-131.