«… склонность к независимому суждению отражена в греческом корне нашего слова «ересь». Существительное произошло от глагола αίρέω, который первоначально имел смысл «взять рукой», а впоследствии, путем метафоры, стал означать «лично выбрать».
Какой бы оттенок ни придавался понятию «ересь», она, во всяком случае, представляет собой оригинальное мнение какого-либо лица по тому или иному вопросу.
Ересь есть не что иное, как принятие человеком своего собственного решения.
Этого проявления самостоятельности часто опасаются лидеры организаций и обычно резко его осуждают. Именно этим страхом и объясняется то представление о своеволии и бунтарстве, которое до сих пор вызывает у нас слово «ересь». «Superbia mater omnium haereti-corum!» («Гордыня - мать всех еретиков» - Прим. И.Л. Викентьева) - восклицал Августин, который поддерживал одни ереси, подавляя другие. Если только способность самовыражения не утрачена человеком в результате какой-то ему самому неведомой психической травмы или вследствие насилия, которое он прекрасно сознает, то эта способность не только сохраняется, но и быстро прогрессирует, становясь субъективной преградой для власти организаций. Она напоминает крепость, которую можно сдать добровольно, но нельзя взять приступом. Организации властны физически одолеть человека или даже лишить его жизни, но не могут подавить его волю, если он сам не допустит этого. Если всё же они действительно добились его покорности, то что это им даст? Безвольный человек для них полезен не больше, чем любой предмет обихода или инструмент. Он не может стать столь же ценным членом организации, каким был бы, если бы действовал добровольно».
Бэрроуз Данэм, Герои и еретики. Политическая история западной мысли, М., «Прогресс», 1967 г., с. 38.