Создание новых продуктов «для масс»
Создание новых продуктов «для масс»
Интерпретация уже известных решенийИнтерпретация уже известных решений
X
Низкопробные комедии для публики и высокие трагедии Жана Батиста Мольера
«Двенадцать лет (и это не описка) его театр на колёсах, месит дороги французской глубинки, труппу, случается, застают в пути то бури, то дожди, то снегопады, актёры спят в сараях, в лучшем случае - в номерах дешёвых гостиниц, питаются как придётся.
В одних городах их принимают хорошо, в других - с дубьём, в третьих они нос к носу сталкиваются с конкурирующей труппой и вынуждены вести с ней борьбу за место под солнцем. Впрочем, нетерпеливый Мольер не любит засиживаться на одном месте, он ведёт труппу то на юг, то на запад, часто кружит около Парижа, но в великий город, где он получил первую оплеуху судьбы, не заходит: обжегшись на молоке, дует на воду...
В общем и целом, дела у театра на колёсах идут неплохо, иногда - даже очень хорошо. В провинциях зрители не такие привередливые, как парижане, не без удовольствия смотрят душераздирающие трагедии, хлопают в ладоши, хотя не так горячо, как когда Мольер для пущего разнообразия репертуара ставит ещё и итальянские и испанские фарсы....
И вот тут пора сказать об одной загадке личности Мольера. Некая высшая сила (если предположить, что дело именно так и обстояло) внушит ему, что он - великий трагик своего времени, и если чему-то и стоит посвятить жизнь, то прежде всего выражению высоких трагических страстей. В чём тут заключается Промысел (если, конечно, такой имелся), понять трудно. Возможно, Мольер считал, что лишь высокий жанр по-настоящему способен тронуть сердца людей, поднять их дух, укрепить нравы.
Но беда в том, что рыцарски преданный театру Мольер своим жизнерадостным темпераментом и внешностью подходит для чего угодно - только не для трагических ролей! Он ниже среднего роста с впалой грудью, говорит глуховато-надтреснутым голосом. И самое неприятное - он заикается!
Попробуйте представить себе полководца Гая Юлия Цезаря (любимая роль актёра Мольера), который, величественно выпятив впалую грудь, с пафосом восклицает: «Ж-ж-жребий б-б-брошен!» Однажды за такого Цезаря великий трагик своего времени Жан Батист Мольер схлопочет гнилое яблоко, которым в него запустит кто-то из разъярённых зрителей.
Но этот и другие подобные случаи ни в чем не убедят упрямого Мольера: он по-прежнему, куда бы ни приезжал со своей труппой, аж трепещет, готовясь чем-нибудь этаким потрясти сердца французов. И если его снова принимают холодно, так это потому, считает он, что неотёсанные провинциалы ни чёрта не смыслят в искусстве.
Им подавай низкопробные фарсы про мужей-рогоносцев, сварливых жен, сластолюбивых святош, глупых и спесивых маркизов. Играть в таких спектаклях Мольер играет, но его смущает, как ведёт себя публика. Он ещё рта не откроет - она уже смеётся. Мадлен говорит, что у него на редкость богатая мимика. При таком крупном широком носе, большом, как у лягушки, рте и толстых губах это неудивительно. Ему даже грим не всегда нужен. Как-то он играл торговку селёдкой. Все в зале были уверены, что он - это она.
Может, Мадлен права, когда убеждает его почаще играть в этих дурацких фарсах? (В самом деле, всё, что было минусом в трагических ролях, становилось плюсом в комических. В них даже заикание шло Мольеру в зачёт!)
С каждым разом убеждаясь, что сборы с комических спектаклей намного превышают доходы от постановок трагедий, сердитый на зрителей Мольер потихоньку начинает сам пописывать фарсы и комедии.
Чаще всего он берет какой-нибудь уже обкатанный итальянскими или испанскими комедиантами сюжет и переделывает его на французский манер. Публика его сочинениями довольна, как и его игрой в комедиях: происходит редкий случай, когда драматургическая копия выходит намного интереснее и смешнее оригинала! Но Мольер этому успеху не придаёт большого значения. Что фарсы, что комедии? То ли дело - трагедии. Вон Пьер Корнель, с которым он познакомился, гастролируя в Руане. Он владеет этим жанром в совершенстве, и сколько в этом человеке чувства достоинства и сознания своего величия...
Но ничего, придёт время - и мир будет восхищаться трагедиями Мольера!».
Зюзюкин И.И., Судьба играет человеком, М., «Аст», 2005 г., с. 27-28.
