Проект организации поселений будущего по Роберту Оуэну
«Оуэну казалось, что решить проблему бедности легко - достаточно сделать бедняков производительными. Этого, утверждал он, можно достичь путём создания Кооперативных селений, где от восьми до двенадцати сотен человек будут сообща трудиться как в поле, так и на фабрике и таким образом содержать себя. Семьи должны занимать дома, сгруппированные в параллелограммы - это слово моментально вошло в моду, - так что у каждой будет своё собственное жилье, но гостиные, кухни и читальни останутся общими.
По достижении трёх лет дети будут отселяться от родителей, дабы получить образование, которое наиболее разумным образом подготовит их к взрослой жизни. За цветущими близ школы садами будут ухаживать дети постарше, ну а вокруг на все четыре стороны раскинется урожайная земля - разумеется, возделывать её будут с помощью лопаты, но никак не плуга. Вдали от жилых площадей найдётся место и блоку фабричных строений; по сути, речь шла о плановом хозяйстве, кибуце, коммуне. Собрание благородных джентльменов было потрясено. Они ждали чего угодно, но только не плана по созданию централизованных общин в эпоху безраздельного господства laissez-faire.
Мистеру Оуэну была выражена благодарность, а от его идей вежливо открестились. Но этого человека было не так-то легко разубедить. Он настоял на переоценке предложенных проектов и завалил парламент трактатами, объясняющими его взгляды. Наконец уверенность Оуэна в собственных силах помогла ему одержать победу. В 1819 году был сформирован специальный комитет (куда среди прочих вошел Давид Рикардо) по сбору 96 тысяч фунтов, необходимых для создания одного полномасштабного Кооперативного селения - в порядке эксперимента. Рикардо был настроен скептически, но согласился дать проекту шанс, хотя страна в целом своего мнения не скрывала - британцы нашли идею отвратительной. Один журналист написал: «Роберт Оуэн, эсквайр, благородный производитель хлопка... полагает, что все человеческие существа суть растения, на несколько тысячелетий выдернутые из земли, и их необходимо туда вернуть. Следуя этой идее, он призывает высаживать их квадратами - по новой моде».
Уильям Коббетт, в то время находившийся в ссылке в Америке за радикальные взгляды, не скрывал своего презрения. «Этот джентльмен, - писал он, - призывает к созданию общин бедняков!.. Результатом должны явиться мир, абсолютное счастье и выгода для всей нации. Чего я не понимаю, так это почему нищие вдруг перестанут ходить с синяком под глазом, кровоточащим носом и почему они перестанут снимать шляпу, приветствуя благородных людей. В любом случае мистеру Оуэну нельзя отказать в истинно новаторском подходе, ведь ни одна живая душа ещё не слышала о такой вещи, как бедняцкая община... В добрый путь, мистер Оуэн Ланаркский».
Однако в проектах Оуэна речь вовсе не шла об общине нищих. Он полагал, что бедняки, дай им такую возможность, не хуже других смогут создавать богатство, а их дурные привычки под благотворным влиянием среды уступят место добродетелям. Таким способом, впрочем, будут спасены не только беднейшие члены общества. Кооперативные селения были заведомо предпочтительнее суеты промышленной жизни, и очень скоро другие селения возьмут на вооружение пример Нью-Ланарка.
Увы, Оуэн был с очевидностью одинок в своих взглядах. Серьёзные люди видели в планах Оуэна существенную угрозу тогдашнему порядку вещей, а радикалам они казались смешными. Необходимые для возведения пробного селения деньги так и не удалось собрать, но уверенного в себе филантропа было уже не остановить. Свои гуманистические взгляды он решил применить на практике. Оуэн сколотил огромное состояние, и пришло время потратить его на претворение в жизнь собственных идей.
Он продал свою долю в Нью-Ланарке и в 1824 году приступил к строительству поселения будущего. Ничего удивительного, что в качестве места была выбрана Америка, ведь где ещё строить утопию, как не среди людей, уже полвека наслаждающихся политическими свободами?
Он купил у немецких сектантов-раппитов кусок земли площадью тридцать тысяч акров на берегу реки Уобаш в графстве Пози, штат Индиана. 4 июля 1826 года он освятил это место Декларацией Независимости Разума - независимости от Частной Собственности, Иррациональной Религии и Брака - и оставил его развиваться самостоятельно. Имя обязывало - селение нарекли Новой Гармонией.
Это предприятие не могло стать и не стало успешным. В мечтах Оуэну виделась утопия, существующая в реальном мире, но он не был готов считаться с несовершенствами старого общества.
Никакого планирования не было и в помине; со всех сторон беспорядочно стекались поселенцы, всего около восьми сотен. И никакой защиты от мошенничества.
Так, Оуэн был обманут одним из помощников - тот отхватил кусок общинной земли и выстроил на нём небольшой заводик, производивший виски. Филантроп проводил большинство времени вне стен своего детища, и общины-конкуренты - среди прочих Макклюрия под началом некоего Уильяма Макклюра - не заставили долго себя ждать. Соблазн присвоить чужое одержал верх над связывавшими всех идеями; в конечном итоге удивительно, что общине удалось просуществовать даже такой короткий срок.
К 1828 году стало ясно, что предприятие обернулось полным провалом. Оуэн продал землю (вся авантюра стоила ему порядка четырёх пятых состояния) и отправился обсуждать свои проекты - сначала с президентом Джексоном, а затем с Санта-Анной в Мексике. Эти джентльмены ограничились вежливым интересом.
Оуэн был вынужден вернуться в Англию. Он ещё оставался благородным (пусть и слегка потрёпанным) мистером Оуэном, и его карьере было суждено сделать последний, неожиданный поворот. Хотя почти все осмеивали Кооперативные селения, оставались люди, которые приняли его учения близко к сердцу: рабочий класс. То было время появления первых профсоюзов, и предводители ткачей, гончаров и строителей считали Оуэна человеком, способным постоять за их интересы, вернее, видели в нём собственного лидера. В отличие от других, они воспринимали идеи философа серьезно. Кооперативные селения подвергались критике со всех сторон, по всей стране возникали реальные сообщества рабочих, созданные точь-в-точь по модели, описанной в его трактатах, пусть и в меньших масштабах: кооперативы производителей, кооперативы потребителей, а также несколько заведомо обречённых предприятий, решивших последовать букве учения мистера Оуэна и обойтись без денег.
Все без исключения кооперативы производителей потерпели крах, а безденежный обмен привёл к полному безденежью его участников. И всё же одна сторона кооперативного движения оставила след в истории. Двадцать восемь преданных идее людей, называвших себя рочдейлскими первопроходцами, заложили основы движения потребительских кооперативов. Оно не вызвало особенного энтузиазма у Оуэна, но со временем стало одной из главных опор Лейбористской партии Великобритании. По иронии судьбы, именно движению, вызывавшему у Оуэна наименьший интерес, было суждено пережить все проекты, в которые он вкладывал так много денег и собственной энергии.
У Оуэна была весомая причина не задумываться о кооперативах; по возвращении из Америки он затеял крестовый поход колоссальных масштабов и с характерной для него решительностью окунулся в подготовку к нему. Некогда нищий подросток, затем капиталист и строитель общества будущего на сей раз собирал вокруг себя лидеров рабочего движения.
Он дал новому проекту название, соответствовавшее его размаху: Великий Общенародный Моральный Союз Производительных и Полезных Классов. Очень скоро оно сократилось до Великого Общенародного Объединенного Профессионального Союза, а потом, поскольку и это было чересчур, до Великого Союза (Grand National). Под его знаменем выходили на демонстрации лидеры профсоюзов; в 1833 году было официально объявлено о создании английского рабочего движения.
Это был общенародный союз - предвестник современных профсоюзов работников Промышленности. Он насчитывал 500 тысяч членов - потрясающее по тем временам число - и включал в себя все мало-мальски заметные английские союзы. Высокая заработная плата, приемлемые рабочие часы и участие в управлении предприятиями были, в отличие от сегодняшних профсоюзов, не единственными целями Великого Союза. Союз предлагал не только пути улучшения текущей ситуации, но и способы изменить общество как таковое. Как следствие, помимо обязательных призывов к улучшению условий работы в его программе содержалась замысловатая смесь проектов Кооперативных селений, отмены денежного обращения и других надёрганных из сочинений Оуэна пунктов.
Словно предчувствуя, что больше его уже ни на что не хватит, Оуэн обрушил на страну всю свою мощь. Дело завершилось безоговорочным фиаско. Англия была готова к национальному профсоюзу не больше, чем Америка - к раю на земле. Профсоюзы на местах были не способны контролировать своих членов, и локальные акции протеста подрывали влиятельность всей организации. Оуэн в пух и прах разругался с вчерашними сторонниками; те вменяли ему в вину атеизм, он отвечал обвинениями в разжигании классовой вражды. В дело вмешалось государство, чья жестокость и мстительность сыграли важную роль в подавлении набиравшего ход движения.
Наниматели усмотрели в Великом Союзе угрозу отмены частной собственности и, воспользовавшись законами о профсоюзах, завалили его исками. Такого натиска не могло выдержать ни одно молодое движение. В течение двух лет великий поначалу союз полностью развалился, а Оуэн, которому стукнуло шестьдесят четыре, окончательно сошёл с исторической сцены.
Ему оставалось ещё около двадцати лет жизни. Заслуженный борец за интересы рабочего класса провел их, проповедуя свои идеи о кооперативах, призывая к использованию лопаты и наивно требуя отмены денежного обращения. В 1839 году он, несмотря на бурные протесты группы блистательных людей, известной как Общество за Мирное Наказание Неверности, - был удостоен аудиенции королевой Викторией. Но к тому времени всё было уже кончено. В последние годы жизни он нашёл утешение в духовных исканиях, написании бесчисленных трактатов, перепевавших всё те же идеи, и работе над своей замечательной «Автобиографией». В 1858 году он скончался в возрасте восьмидесяти семи лет. Он был полон надежд.
Какая романтичная и вместе с тем невероятная история! Если вдуматься, нас интересует именно история этого человека, а не его идеи. Оуэн ни в коем случае не был оригинальным мыслителем и уж точно не был способен к изменению своих воззрений. Один из современников охарактеризовал его с безжалостной точностью: «Роберт Оуэн из тех людей, кто составляет своё мнение о книге до её прочтения и не отходит от него ни на шаг»».
Роберт Хайлбронер, Философы от мира сего, М., «Колибри», 2008 г., с. 140-145.
