Узаконенное воровство чужой интеллектуальной собственности в СССР

«Контрафактом советский человек питался всю жизнь! Началось это  с первого дня большевистского переворота, объявившего, что искусство принадлежит народу. А раз народу, то какие тут могут быть разговоры об авторском праве и стоит ли обращать внимание на стоны предателя Шаляпина, жадюги и скаредника, всё ещё мечтающего о гонораре с каждой пластинки, что получал с эксплуататоров трудящихся.

Начиная с Октября все двадцатые годы советские магазины торговали искусством, доставшимся от царизма, - пластинками и граммофонами, принадлежащими народу. Торговали до тех пор, пока склады, казавшиеся неисчерпаемыми, начисто опустели.

И тогда, накануне года великого перелома, начался новый этап.

Репертуарный комитет (Точное название – «Главный репертуарный комитет», был создан в РСФСР в 1923 году, главная задача которого: разрешение / запрещение произведений, предназначенных к публичному исполнению – Прим. И.Л. Викентьева), ведающий цензурой, принял постановление, разрешающее перепись пластинок любых зарубежных фирм. Согласно утверждённому списку. И пошло-поехало. За первым списком последовал второй, третий и так до бесконечности. Это было начало государственного контрафакта. Огромная масса классики, джазовых и танцевальных пластинок в исполнении крупнейших мастеров своего дела хлынула в магазины.

Так было до 1971 года, до того, как страна подписала конвенцию по охране авторских прав. Для подписания был выбран очень удобный для нас протокол, что не имел обратного действия, и поэтому всё, что выпускалось прежде, оплате не подлежало и могло спокойно печататься в любых количествах…»

Скороходов Г.А., Пять вечеров с Марлен Дитрих, М., «Олимп»; «Астрель», 2010 г., с. 305-306.