Независимая цель личности, как прообраз Достойной цели
Результаты творческой личностиРезультаты, достижения творческой личности
X
«Я уверена, что если не у каждого, то у большинства писателей есть Главная книга, которая всегда впереди. Самая любимая его, самая заветная, зовущая к себе неодолимо; быть может, иногда, в одиночестве, писатель трепещет от восторга перед её видением, пока никому не доступным, кроме него самого... Писатель может не знать заранее, в какой форме она воплотится - в поэме ли, в стихах ли, в романе, в воспоминаниях ли, но твёрдо знает, чем она будет по главной сути своей: знает, что стержнем её будет о н с а м, его жизнь, и в первую очередь жизнь его души, путь его совести, становление его сознания, - и всё это неотделимое от жизни народа. Иначе говоря, Главная книга писателя - во всяком случае, моя главная книга - рисуется мне книгой, которая насыщена предельной правдой нашего общего бытия, прошедшего через моё сердце.
Главная книга должна, мне кажется, начаться с самого детства, с истоков, с первых, чистейших и фундаментальнейших впечатлений, которые, в частности для моего поколения, так счастливо совпадают с первыми годами - тоже детством! - нашего нового общества. Главная книга должна достичь той вершины зрелости, на которой писатель работает с полной и отрадной внутренней свободой и бесстрашием, безоговорочно доверяя себе, на виду у всех и наедине с собой; когда единственной его заботой остаётся забота о том, чтобы вся жизнь, и его и всеобщая, смогла выразиться наиболее полно и едино, смогла предстать не в случайных эпизодах, а в целом, то есть - в сущности своей; не в частной правде отдельного события, а в ведущей правде истории. Как на фундаменте, Главная книга покоится на едином всеобъемлющем и ясном чувстве, то есть на фундаменте нашей великой идеи, которая стала всеми пятью чувствами человека и объединяющим их особым, художественным чувством писателя. В Главной книге совершается открытый и правдивый показ становления, мужания и созревания этой идеи-чувства, иначе - коммунистического мировоззрения (Напоминаю – статья написана О.Ф. Бергольц в 1954 году – И.Л. Викентьева) и мироощущения человека, раскрывается борьба за него - с обстоятельствами, с самим собою, с пережитками прошлого в себе и вокруг себя, с врагами, недругами, а иногда и с друзьями.
Противоречит ли мечта о создании такой книги основной задаче писателя - отражению объективной действительности в художественной форме и воспитанию коммунистического мировоззрения читателя? Нет, не противоречит, потому что самое главное, что должна отображать (точнее - выражать) литература, - это внутренний, духовный мир нашего человека, сложное и многообразное движение этого мира… […]
Повторяю и подчёркиваю, я вовсе не хочу сказать, что Главная книга может быть только дневником, мемуарами, только прямой автобиографией, и совсем не каждый писатель может и должен выступить с такой книгой, в такой форме. Но если говорить об облике Главной книги, появления которой я вместе со множеством писателей и читателей особенно горячо жду, о создании которой, как о деле всей жизни, мечтаю сама, то в представлении моём она ближе всего подходит именно к «Былому и думам», гениальному р о м а н у о человеческом духе, роману, не имеющему себе подобий в мировой литературе. Но советская литература должна создать его. Мне кажется иногда, что уже всё подготовлено для его появления. Мне кажется иногда, что уже рядом с собой я чувствую локоть, прикосновение «нашего Герцена», необходимого нам не менее, чем Гоголь и Щедрин, Я готова отдать ему все, что ему потребуется, пусть и жизнь и имя мое бесследно растворятся в его имени, я. буду счастлива, если ему пригодится хоть одна написанная мной строка, хоть одна дневниковая запись, хоть одна мысль или чувство!..
Писатель пишет свою Главную книгу непрерывно, иногда с самого детства. Чаще всего это дневник, разумеется не пишущийся с расчётом на торжественную публикацию при жизни. У некоторых дневник - потребность. Не потребность «самолюбования» или «самоковыряния», как полагают литературные мещане, скрытники и скопцы, а сначала инстинктивное, но со зрелостью всё более осознаваемое ощущение значительности всеобщей жизни, проходящей сквозь его жизнь, а может быть, вернее сказать - ощущение значительности своей жизни, неотделимой от жизни всеобщей.
Конечно, дневники ведут не одни писатели. При этом потребность вести дневник и у литераторов, и у нелитераторов возникает в некоторые периоды с особой остротой. Так, огромное число ленинградцев самых разнообразных возрастов, профессий и положений вели дневники в дни блокады. Я прочла множество блокадных дневников, писанных при темных коптилках, в перчатках, руками, еле державшими перо от слабости (чаще - карандаш: чернила замерзали), записи некоторых дневников обрывались в минуту смерти автора. То опаляюще, то леденяще дышит победоносная ленинградская трагедия со многих и многих страниц этих дневников, где с полной откровенностью человек пишет о своих повседневных заботах, усилиях, скорбях, радостях. И, как правило, «своё», «глубоко личное» есть в то же время всеобщее, а общее, народное становится глубоко личным, воистину человечным. История вдруг говорит живым, простым человеческим голосом.
Я сказала, что писатель пишет свою Главную книгу непрерывно, идёт к ней все время, мечтает о ней неустанно. Очень часто кажется: «Вот то, что я пишу, и есть наконец самое главное, вот тут-то я и выражу всё самое своё тайное и драгоценное, необходимое согражданам. Вот она - Главная книга, я пишу её...» Но книга написана, и видишь, что это опять не она, или только подступ к ней, или отступление от неё. Поэтому Главная книга как бы всегда в черновике, вечный черновик. Потому что она находится в непрерывном движении, совпадающем с движением жизни, с ростом и движением сознания писателя. О чём бы она ни была, она по мере движения жизни и сознания вбирает в себя всё больше и больше, всё время требует дополнений даже задним числом, даже дополнений из прошлого, встающего по-новому. Сама жизнь и обретаемая в ней истина всё время держат свою суровую корректуру над Главной книгой. Она ветвится, рождает отдельные самостоятельные произведения, которые не более чем её деталь, она обрастает сносками, массой заметок на полях - к тому, что написано, к тому, что напечатано, а иногда только задумано или набросано. И, может быть, именно эти сноски, заметки на полях, дневниковые раздумья и есть то, что станет основой, «вдохнёт душу живую» в будущую книгу и сделает её Главной. Быть может, она так и останется черновиком, быть может, её так и нужно печатать.
.. .И у меня, как и у других писателей, есть Главная книга, которая вся ещё впереди, отрывки из которой рассеяны - и в том, что напечатано стихами и прозой, и в том, что держится пока ещё в черновике, в столе, или только в сердце, в памяти. Но всё больше хочется всё это собрать, попытаться объединить, воплотить. Наверное, это опять будет не она, но уже наступило то время своей и общей жизни, когда, начиная любую работу, даже газетную, не можешь не думать о Главной книге, не можешь не надеяться, что это - путь к ней, приближение, пусть хотя бы на шаг, но уже реальное приближение.
Я уже говорила, что Главная книга должна начаться с самого детства, с первых страниц жизни... И вот потому в прошлом году я поехала в город детства, в город счастливейшего сна, - по следам Главной книги, которая все ещё впереди, только в черновике... Как никогда, возникла потребность начать с тачала, с истоков сознания, с далекого, но неувядающего прошлого - моего и моей страны. Но то, что вы уже прочитали и прочтёте на этих страницах, ещё не Главная книга, это ещё не из нее, но только для нее, только шаги к ней, только черновики черновика - вечного черновика. Но так как многие идут сейчас к ней, к Главной своей книге, может быть, это чем-нибудь поможет общим поискам?»
Бергольц О.Ф., Главная книга / Дневные звёзды, Петрозаводск, «Карельское книжное издательство», 1967 г., с. 24-25 и 30-32.
Мастер-класс И.Л. Викентьева «Написание статей / книг»
