Поэтическое вдохновение по В.Ф. Ходасевичу

«В обществе, в критике, даже в истории литературы прочно укоренилось поверие, будто поэтам свойственно какое-то странное, трудноопределимое состояние, нечто вроде экстаза, или опьянения, или одержимости. Когда на поэта находит это состояние, он будто бы «творит», то есть, пифийствуя и не владея своим сознанием, извергает красивые словосочетания - «сладкие звуки». Вот это легендарное состояние и называется вдохновением.

Стихотворцы знают, что его не бывает.

Я сделаю оговорку. Нечто близкое к такому «вдохновению» нередко испытывают очень юные поэты и дилетанты. Они впадают в помрачительный экстаз и гордятся тем, что пишут «легко», «почти без помарок». О них можно сказать словами Пушкина, что они стоят «на низших ступенях творчества». То, что они зовут вдохновением и что обычно понимается под этим словом, - отнюдь не есть вдохновение в пушкинском смысле. То, что испытывают они, на языке Пушкина зовётся восторгом, о котором поэт говорит: «Восторг исключает спокойствие - необходимое условие прекрасного. Восторг не предполагает силы ума, располагающего частями в отношении к целому. Восторг непродолжителен, непостоянен, следовательно, не в силах произвести истинное, великое совершенство».

Но уже во дни Пушкина вдохновение смешивалось с восторгом, и разграничению этих понятий Пушкин посвятил особую заметку. Для единственно правильного, «пушкинского» понимания пушкинского двустишия мы должны слово «вдохновение» понимать именно в том смысле, как определяет его сам автор.

«Вдохновение есть расположение души к живейшему принятию впечатлений и соображению понятий, следственно, и объяснению оных».

Из этого определения, сделанного так сухо и отчётливо, приходится сделать несколько важных выводов. Ближайший из них тот, что в слово «вдохновение» Пушкин влагал смысл, не только отличающийся от общераспространенного, но и прямо противоположный ему. В общепринятом понимании вдохновение является силой, выбрасывающей наружу готовые изделия поэтического духа, вырабатываемые из ничего или неизвестно из чего. Напротив того, для Пушкина вдохновение есть прежде всего способность души к принятию впечатлений, то есть к их собиранию, накоплению, всасыванию. Вторая функция, вызываемая в душе вдохновением, есть соображение и объяснение понятий, то есть сопоставление и осмысливание впечатлений, иначе сказать - обработка собранного материала. Если говорить о направлении, в котором действует вдохновение, то, несомненно, Пушкин определил бы вдохновение как силу центростремительную, а не центробежную, как обычно думают.

По Пушкину, вдохновение созидает в душе целый завод. При заводе - огромные склады для поступающего сырья - для «принятия впечатлений». Далее происходит разборка и сортировка этого сырья, сопоставление накопленных впечатлений, процесс первоначальных обобщений - или «соображение понятий», по терминологии Пушкина.

В следующей стадии эти «соображенные понятия», то есть рассортированные и сопоставленные впечатления, поступают в дальнейшую обработку: они подвергаются «объяснению», то есть философскому осмысливанию.

На этом работа вдохновения кончается. Но собранные, разобранные, очищенные от внешнего и случайного, наконец - осмысленные впечатления ещё далеки от того, чтоб назваться готовыми поэтическими произведениями. С завода вдохновения они поступают на фабрику «сладких звуков».

Ходасевич В.Ф., О чтении Пушкина (К 125-летию со дня рождения) / Собрание сочинений в 4-х томах, Том 2, Записная книжка. Статьи о русской поэзии. Литературная критика 1922-1939 гг., М., «Согласие», 1996 г., с. 114-116.